Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Рассказ

Истории бывают разными. Одни основаны на реальных событиях другие вроде легенда: вроде бы и правда, а может и вымысел, поди, разберись. В этой, истории,  которую я хочу рассказать замешано все – и быль, и легенда, и неоспоримые факты.

Вдоль южного берега, его величества Байкал, вздымается хребет Хамар Дабан увенчанный исполинскими кедрами – радости и надежи житейского благополучия для многих жителей небольшого прибрежного городка Слюдянка. Кедрачи, как они ласково именуют кедровые леса, спасают их от любого лихолетья, позволяя им пользоваться своими закромами. Среди сомкнутых крон кедрачей  прячутся поляны окаймленные рододендронами и тесно прижавшимися друг к дружке, золотой россыпью колыхавшиеся высокие стебли огоньков-лютиков. К такой окружающей их красоте люди уже привыкли. А те, кто пришел в эти места издалека, непременно восторгаются увиденным и по возвращении  домой восторженно рассказывают об этом своим друзьям и сослуживцам по  работе.

{jcomments on}Был июнь месяц середины семидесятых годов. Хоженая тропа вильнула в сторону от автомобильной дороги, покрытой мелкой разноцветной мраморной крошкой и стала неумолимо вести нас вверх склона в сторону метеостанции Хамар Дабан, что стоит на верхней  плакорной части хребта.

Изредка слышались глухие звуки взрывов, идущие со стороны  работающего мраморного карьера. Путь к нему был напрочь заказан всем любопытным. Об этом извещал аншлаг. На нем коротко и ясно было сказано -  не моги туда ходить! Погода была ясная. Тропа в горы шла вверх то некрутым серпантином то, упираясь в лоб крутосклона, заставляла всех  кряхтеть под тяжестью рюкзака, а местами  безудержу устремлялась вниз, минуя высокие заросли краснощеких соцветий лопушистого бадана.

По пути встретились несколько нешироких полноводных ручьев, переходимых по камням, покрытых сверху гребешками волн. А вот речку Снежная, пришлось переходить вброд, надев высокие сапоги-болотники. Невольно вспомнились далекие шестидесятые годы  с маршрутами по горам, покрытым снежниками и ледниками с многочисленными ручьями и мелкими речками. Вспомнилось, как тогда я изумил товарищей, перед бродом достав из клапана своего рюкзака лапти. Вначале раздался дружный смех. Но когда я надел на ноги толстые шерстяные носки, а затем облачился в древнюю, испытанную нашими дедами и  прадедами  легкую, не задерживающую в себе воду обувку, шутки прекратились. Дело в том,  что шерстяные носки массируют  стопы ног, согревает их, не причиняя человеку неудобств. Тогда встреченные  ручьи и неглубокие речки с ледяной водой я, не останавливаясь, проходил сходу, не задерживая товарищей. Мудрыми были наши предки. Жаль, что многое созданное и испытанное ими в быту кануло в Лету. Вечерело. Со стороны далекого перевала Чертовы ворота  до нас доходил прохладный ветер, с терпким запахом цветущего багульника. Но, как говорится – не жданно, не гаданно  сразу у двоих – у моего товарища Рамиля и у меня  поднялась температура.  Пришлось встать на ночлег на поляне, защищенной от ветра со всех сторон высокой стеной векового кедрача. Края самой поляны обнимали заросли высокого цветущего кустарника рододендрона покрытого  крупными  бледно-желтыми цветами. На склоне  поляны по камням немолчно журчал неширокий ручей,  по берегам которого росли невысокие заросли ольхи. Вот тогда мне и  пригодились знания растений используемые в народной медицине для врачевания. Ныне  они должны были помочь мне с товарищем вернуться в строй.

Точно. На следующее утро мы с ним «стали, как огурчики». Для этой лечебной процедуры на берегу   ручья мы  нарезали большую охапку тонких ольховых веточек и застлали ими толстым слоем дно палатки.  Разделись и легли  на них.  Поверх нас был уложен второй слой таких же ольховых веток. На которые были накинуты наши спальные мешки. Получился   «живой веточный бисквит» с начинкой из нас. Рядом  с нами в палатке, на полешках чтобы не сжечь дно палатки поставили ведра, заполненные горячими камнями, взятыми из костра.  За ночь мы пропотели так, что на утро уже  не чувствовали ни какой хвори – температура спала, самочувствие было прекрасным. Знания помогли, и мы  двинулись дальше.

Вот и  большой, солидный дом метеостанции, рубленный из добротных кедровых бревен. С чисто вымытым некрашеным полом, выскобленным по старинке добела тяжелым металлическим   скребком-тесаком, о котором современные горожане уже давно и не помнят. В доме   пахло горячим свежеиспеченным хлебом. На столе, покрытым цветной клеенкой с изображением фруктов и ягод стоял и  красовался доблеска начищенный медный самовар с  пузатым чайником – заварником  на верху  его конфорки.  Рядом стояли чашки с глубокими блюдцами, нарезанный большими ломтями хлеб, крынка с молоком и стеклянная банка, наполовину наполненная медом. Все говорило о том, что хозяйка ждет мужа с обхода по съему показаний приборов метеостанции. В избе было по-домашнему тепло и уютно. Хозяина в доме не было, но, завидя нас, женщина приветливо засуетилась. На ее приглашение зайти в дом мы отказались, сославшись на то, что нам всего-навсего  надо поставить в маршрутных документах штамм метеостанции, подтверждавший наше пребывание здесь. Она улыбнулась и занялась хозяйничать, готовя обед мужу. Было ей не более сорока лет. Женщина бала статная, с русой  косой стянутой поверх головы в тугой узел. Мы не стали докучать и сняв рюкзаки, прошлись по двору.

На большом не огороженном дворе метеостанции, высился бревенчатый  дровяник-амбар, от которого тянуло духом высушенных  лекарственных трав видно заготовленных хозяевами станции  про запас для излечения различных болезней. Пахло медом и свежим сеном, сосновыми стружками и дровами, аккуратно уложенными в длинную поленницу. По двору бродили задумчивые куры, разгребая  лапами землю и, словно солдаты, стройной шеренгой маршировали в сторону большого корыта с  водой,  серые  гуси.

Чуть поодаль, как бы на задворках, за невысоким тыном, сделанным из жердей, были видны несколько ульев на подставках с вьющимися у их летков пчелами. Оттуда пахнуло медовой лаской и тонким пьянящим  ароматом   мятной нежности. У меня к пчелам  двоякое отношение. По причине моего неумелого обращения с ними выработалась естественная боязнь быть ужаленным. А с другой стороны - восхищение их трудолюбию, смекалке и активной самообороне.

Пчелы, собирающие нектар и пыльцу, инстинктивно распознают форму цветка. Несмотря на. мелкий окрашенный объект с множеством повторяющихся деталей – лепестков, они садятся на него, чтобы  обучаться распознавать специфические его признаки. Для того чтобы распознавать нужный запах им  достаточно одного посещения цветка, дающего нектар. Это позволяет им в 90% случаев выбирать цветы с похожим запахом среди сотен других. Трех тренировочных посещений им достаточно, чтобы узнать в 90% случаев цветок по цвету, и пяти-шести посещений – для обучения посещать эти цветы по очертанию. Причем пчелы запоминают цветы не как набор определенных черт, а как целостную картину, как образ цветка. Поэтому пчелы, которые могут запомнить запах, цвет и форму цветов, в первую очередь предпочитают запах. Если два цветка имеют одинаковый запах, то пчелы обращают, внимает на цвет, и, наконец, на форму.

При возвращении в родной улей пчела, нашедшая первой новый цветущий цветок, сообщает своим сородичам прикосновением к ним, танцами по кругу или в форме восьмерки. Таким образом, другие пчелы получают достоверную информацию о направлении и расстоянии от улья до нового найденного цветка, не говоря уж о полученном его запахе.

Трудолюбие пчелы вошло в нашу поговорку и о человеке-труженике говорят, что он трудится как пчела. Действительно, ученые подсчитали, что для того чтобы собрать нектар для одной ложки меда пчела  должна облететь и поклониться 20 тысячам цветков.

Двор метеостанции жил своей обособленной жизнью. Беспородная рыжая собака бегала по нему без привязи, виляя хвостом от радости общения с редкими для нее гостями, ластилась к нам. Вставала на задние лапы и, подпрыгивая, старалась лизнуть наши лица, а передними лапами зацепиться за штормовку. Потрепав ее по загривку, в знак уважительного отношения к нам,  мы сели на длинную импровизированную скамью – плаху, сделанную хозяином из  разрубленного вдоль бревна на две части, а затем обтесанного топором.   Собака, потянувшись и успокоившись, отошла в сторону и легла на землю, и, опершись мордой на передние лапы глядела на нас.

Мы поближе познакомились с гостеприимной хозяйкой, передохнули, поставили в маршрутной книжке отметку о прохождении этого контрольного пункта и, взвалив рюкзаки на плечи, двинулись через  перевал «Чертовы ворота» к  реке Утулик. Собака встала с земли и, дружелюбно виляя хвостом некоторое время, шла впереди нас. Дойдя до развилки тропы, она остановилась, пропустила нас и, как бы убедившись, что мы идем правильно, убежала от нас в сторону метеостанции.

Я много раз бывал на разных метеостанциях страны. На Алайской метеостанции, что находится в горах  Памиро-Алая, я впервые увидел во всей красе памирскую овчарку. Огромную собаку, напоминающую по своим размерам кавказскую овчарку, но с умными глазами, мягкими, словно бархатными свисающими ушами и, как нам показалось, добрым нравом  похожим на собаку-спасателя ньюфаундленда.  Но такое уважительное отношение к нам – незваным гостям, работниками метеостанции  объяснилось тем, что  ей, до селя был незнаком запах, исходивший от нас. Чабанов же киргизов она терпеть не могла и чуяла их издали.  Чтобы предотвратить неминуемую  с ними встречу, она пару раз громогласно лаяла, давала понять им, чтобы те уходили другой тропой, идущей поодаль, в обход охраняемой ею метеостанции. Иначе – беда.

Как правило, на метеостанциях работают семьями – как бы семейным подрядом. Если у них есть дети школьного возраста, то на зиму их определяют в школу-интернат или оставляют на попечение родственникам. Встречались случаи, когда по договоренности со своими сменщиками-метеорологами люди работали на станции без смены по несколько месяцев, а то и полгода. По окончании договоренного срока все хлопоты по  обслуживанию метеостанции передавались ими из рук в руки. Погрузив на лошадки свой нехитрый скарб, они покидали станцию и спускались вниз домой, как они говорят - в люди. Наверное, так им было удобно делить тяготы вынужденного рабочего отшельничества: полгода живя на метеостанции, а затем полгода  «на земле» наслаждаясь вольной жизнью с благодатью общения с родственниками и друзьями. Нам, жителям  городских «каменных трущоб», трудно осознать  прелесть их бытия среди первозданной природы. Как ни говори, а работники метеостанций, в большинстве своем мужественные и гостеприимные люди.

Река Утулик.Название реки Утулик происходит от бурятского слова «хутэл» или «хутулэг», что на русский язык переводится как «невысокий перевал». Для туристов-водников Утулик -  река, дающая возможность посоревноваться с ее крутым нравом: мощным порогами, прижимами к отвесным  недружелюбным скальным щекам. В то же время река богата рыбой, берега ее дают надежный приют разнообразному зверью, вольготно живущему в дебрях дремучей тайги высокогорья хребта Хамар Дабан.

Питается река за счет таяния снежников. Свои воды  Утулик несет в озеро Байкал, так же как и  другие реки, создавшее это огромное всемирное хранилище пресной воды планеты.

Хоженая тропа, утоптанная не только ногами туристов, но и многочисленных  рыбаков и охотников, идущих к реке со стороны городка Слюдянка, виляет серпантином, вычерчивая замысловатые зигзаги на почти оголенном склоне перевала. Было приятно видеть, что склон, как бы в благодарность за его посещение, дарит всем  идущим свою  благость – остатки прошлогодней брусники.  Ее  красные ядрышки бросались в глаза, украшая собой  вечнозеленую, блестящую курчавость невысоких кустарников. Удивительно, но в них рядом со зрелыми ягодами, оставшимися с прошлой осени,   одновременно цвели новые и созревало  будущее лакомство для птиц и животных.  Нарезав побеги брусники для заварки  терпкого чая, мы двинулись вниз к шумящей порогами реке.

Люди-таежники ценят  бруснику. Собирают и заготавливают ее на зиму. Дома помещают ягоды в бочки и заливают студеной водой. Ее ягоды хранятся долго, не теряя своих целебных и вкусовых качеств. Брусника почти не имеет медицинских противопоказаний, поэтому ее широко использует народная медицина. Надо иметь в виду, что  брусника быстро снижает артериальное давление, поэтому гипотоникам с ней надо быть настороже.

Уже вечерело, когда мы подошли к реке. На  высоком берегу не заливаемым в любую пору, на небольшой полянке стояло рубленое  зимовье, давным-давно поставленное здесь  кем-то из местных охотников.  Оно быстрее  всего напоминало хижину, чем дом, хотя  стены были срублены из нетолстых бревен. Крыша была односкатная, сделана из плах, подогнанных вплотную друг к другу, как говорят плотники, под черту. Неизменным атрибутом зимовья служили железная печка сделанная из небольшой железной бочки с трубой, во избежание пожара поставленной на большие камни и трубой, закрепленной наверху листом железа и камнями в месте ее выхода наружу через потолок.  Она давала возможность не только согревать это жилье, но и готовить немудреную охотничью еду. Палати-нары  также были сооружены и соединены  из кедровых плах шириной немногим более метра и длиною не менее двух. Два конца этой «лежанки» были  надежно закрепленных  к стенам, а третья лежала на высоком полене с закрепленной на ней для выравнивания, толстой жерди.   Высота была такой, что позволяло использовать это сооружение как скамью.

В стене, обращенной в сторону  реки, находилась дверь и небольшое окно затянутое толстым полиэтиленом – как память о туристах-горожанах ночевавшим здесь.  Дверь по обычаю охотников открывалась внутрь. В зимнее время при буране и вьюге это давало возможность охотнику, перешагнув через  наметенный пургой снежный сугроб, беспрепятственно выйти наружу. К тому же, как подмечено многими охотниками, медведь редко будет «баловать» - ломать дверь зимовья, а зайдет внутрь  свободно незваным гостем. Хотя бывает по-разному.

Зимовье.В зимовье было все необходимое  человеку, оказавшемуся по воле или неволе внем. Поленница сухих дров у стенки, растопка, сложенная в самой печке – только чиркни, и животворный огонь скрасит непогоду. Над дверью  и окном были притолоки – небольшие горизонтальные полки-перемычки. В них хранились спички, обернутые в непромокаемую бумагу (иногда в наглухо закрытых металлических банках или коробках) и соль полиэтиленовом мешочке.  Большой кусок каменной соли-лизунца красовался в самом углу прикрытый сверху кедровыми лапами. Уже по наличию этой соли можно было судить, что  хозяин этого зимовья, прежде всего охотник-промысловик, а  не какой ни будь человек  случайно забредший сюда.   Именно такие охотники могут ею не только приманивать животных, создавая в надежных местах искусственные солонцы, но и использовать ее для промысловой охоты на крупного зверя и  крупных животных – лосей, осеней, косуль и других. Для хранения добытого мяса животных они и используют каменную соль, как средство консервации и свободно хранят ее в своем зимовье.

Рядом с притолокой в потолок были вбиты гвозди, к которым обычно от мышей привязывают мешочки с продуктами – крупы, сухари, вяленую рыбу, сахар и все другое,  оставленное здесь на всякий случай не только себе, но и людям попавшим сюда в непогоду.  Сейчас из притолоки торчали две какие-то квадратные металлические сетки, да соль в банке из по сгущенки.  Вот и все. На земляном полу шмыгали из угла в угол истинные хозяева – серые лесные мыши. Именно от них и  устраивался надежный схрон продуктов, висящими под потолком. Погода сопутствовала нам, и мы, глядя, на снующих под ногами мышей  отказались от первоначальной затеи - ночевки в зимовье.

На небе с манящей бездонностью были видны  клочьях разорванной тучи и  остаток наполовину ущербной Луны – предвестника возможной завтрашней хорошей погоды. Воздух был напоен смолистым сосновым ароматом. Зеленые шапки высоченных кедров  становились все темнее и темнее, подвергаясь неумолимо покрывающему их нерукотворному гриму  вечера. Лес, как надежный кряжистый воин, держал на своих могучих  раскинутых в стороны    ветвях небо. Было тихо и благостно. Над всем этим царил умиротворяющий дух дикой природы уходящей ко сну. Неподалеку от зимовья на ровной площадке речной поймы мы и разбили свой палаточный лагерь.

Поутру,  задымленные  нашим костром шторы тумана легкой занавесью поднимались вверх по крутосклону, покидая бурлящую в порогах воду Утулика. Подгоняемые утренним  сквознячком они непрестанно теребили свесившиеся к воде цветущие кусты багульника, елозили по ним и иглам молодых сосенок-невесток притулившихся вблизи уже  проснувшегося нашего лагеря.

Теплая ночь с ее бархатной темнотой и особой таежной тишиной ушла, восстановив наши силы. Впереди была дневка  с рыбалкой, баней с  протопленным камином, сложенным  из камней и накрытым прозрачным пологом из полиэтилена. Купание в ледяной купели Утулика и заслуженный отдых с туристскими песнями у костра.

Ближе к обеду со стороны пройденного вчера нами перевала к нашему костру спустился пожилой мужчина. Как оказалось - рыбак из Слюдянки. Сухощавый, с густой шевелюрой покрытой замызганной рыбацкой кепкой, видавшей виды телогрейке и сапогах-болотниках вроде наших. За спиной его был виден короб, умело сделанный из тонких листов дюралюминия надежно склепанных меж собой  и удобным изгибом под спину. Крепился он как рюкзак на широких ремнях с подложенными мягкими прокладками под плечи. Нам показалось, что он почти не удивлен нашим присутствием здесь. Потом это подтвердилось. Ему о нас рассказали на метеостанции. От нашего приглашения отведать наш обед – не хитрый, но сытный  он не отказался.

- Вы, я смотрю, задержитесь здесь? – закончив свою трапезу, обратился он к нам.

- Да, у нас сегодня дневка, ответили мы. Вот только что-то с рыбалкой у меня почти ничего не получается. Не берет мои искусственные мушки хариус и баста. А его в реке много. Стоит спокойно за перекатом в затишье, у скал.  Сыт, что ли? Обратился я к рыбаку.

- Он и не будет брать, пока река не станет «плавиться».

- Это как «плавиться»?  О нем я слышу впервые, хотя на сибирских реках я не новичок. Вопросительно глянул я на рыбака, ожидая объяснения.

- Ты, как я понимаю, рыбак. Так наверняка видел, как питается хариус, выпрыгивая из воды, чтобы поймать летящую мошку. Когда ее много, то создается впечатление, что вода будто бы кипит и напоминает расплавленное масло на сковородке. Так и пошло у наших рыбаков это название «плавиться». Но мошка эта будет чуть позже, а сейчас надо ловить рыбу на козявку. Слышал о такой наживке? – Я  отрицательно  покачал головой. О ней я слышал впервые.

- Звать то тебя  как? Встав с короба служившего ему стулом, спросил он. – Вадим, а меня Ерофеич, протянул он мне руку. Будем знакомы. Пойдем, покажу я тебе козявки. Сколько их наберем, столько и хариусов наловим. Пошли. И он, накинув на плечи короб, пошел к зимовью. Я последовал за ним.

Войдя в зимовье, он поднял руку и,  почти не глядя, на ощупь, взял лежавшие в притолоке  сетки, об использовании которых я и не догадывался.

- Бери свои снасти с катушками и пустую банку. В нее мы будем класть пойманных козявок. Я взял телескопическое удилище, прикрепил к нему катушку с намотанной тонкой  японской леской и пошел за Ерофечем к реке.

Оказалось, что не так - то просто поймать этих козявок, которые жили под камнями в самой стремнине перекатов. Мы зашли по колено в воду.

- Делай, как я, - Громко произнес  Ерофеич, стараясь заглушить шум бурлящей воды у наших ног. Я с любопытством глянул на него.

Ерофеич взял в левую руку принесенную  сетку размером  в 30х30 см. Поставил ее ниже камня. Качнул его и почти одновременно с этим движением поднял из воды сетку: в ней шевелились две козявки. Он взял их и опустил в банку с водой, висевшую на бечевке, на его груди. Я с удивлением стал разглядывать пойманных козявок. Они почти  точь-в-точь были похожи на знакомых мне  с детства уховерток, называемых в народе  двухвостками. Были  они такого же размера и «упитанности». Через полчаса каждый из нас мог похвастаться полусотней пойманных козявок. Теперь оставалось лишь оборудовать снасти. Я рыбак со стажем. Дилетантом меня не назовешь. Тем не менее такой оснастки удочки, с какой меня познакомил Ерофеич, я до этого не видел. Вся хитрость снасти заключалась в том, что он вместо классического нахлыста, который обычно используется для ловли хариуса,  использовал поплавочную удочку с двумя грузилами. Первый - верхний груз был скользящим и значительно тяжелее второго. Крепился он свободно на толстой  леске между большим пенопластовым поплавком и карабинчиком, к которому крепилась более тонкая леска с грузом-дробинкой и довольно крупным крючком на конце. Основная леска была намотана на обычную инерционную катушку. Я под руководством Ерофеича соорудил подобную снасть. Он глянул на тонкую японскую леску моей удочки, покачал головой и уверенно произнес – порвет леску рыба, обязательно порвет. Слишком тонка она у тебя и закинул свою снасть в бурлящую воду переката.  Я стал наблюдать за ним.

Верх поплавка окрашенного в красный цвет был хорошо виден среди  волна  переката. Ерофеич держал его внатяг, изредка поддергивая, чтобы избежать зацепа верхнего грузила за камни. Главной его задачей было – доставить и остановить поплавок в конце переката, перед затишьем у скалы. Было видно, что вихляющий из стороны в сторону  поплавок резко ушел в воду.

- Есть. Вот и почин у нас, - наматывая на катушку леску, обрадовано произнес рыбак. Его самодельное удилище, сделанное из длинного высушенного побега черемухи, гнулась дугой, из-за сопротивления невидимой рыбы.  Ерофеич держал удилм=ище двумя руками и старался вытащить хариуса на свет божий, чтобы тот глотнул воздуха и лег на воду. Наконец это ему удалось. Уставшая от борьбы с рыбаком рыба почти перестала сопротивляться. Ее голова едва касалась воды, и Ерофеич не спеша подвел ее к ногам, нагнулся и, ухватив у самой головы, поднял ее. Положил трофей в  садок - открытый  холщевый подсумок с берестяным кузовком внутри.

Я стоял рядом с ним и смотрел на технику заброса поплавка,  ведение его по перекату  в ожидании поклевки – резкого погружения в омут у самой  скалы.   Клев был хорошим. Насадка из козявки, добытой нами, работала безотказно. Хариус по меркам Ерофеича был среднего размера – весом  не более 600 грамм. По моим же меркам это был «крупняк». Такой экземпляр у нас в башкирских реках был редкостью.

Небо затягивалось тучами, Порывы ветра становились все аще и сильнее. Чувствовалась надвигающаяся гроза. Мы поспешили в лагерь.

Сибирский хариус отличается от нашего европейского живущего в реках Башкирии цветом и размером рта.  Цвет его значительно темнее  и рот больше. Пожалуй,  его краса – верхний плавник был значительно больше, чем у нашего уральского хариуса.

Хариус.Пойманной нами  рыбы было много, Ее варили, жарили, делали малосолку – талу. Последнему блюду талу  - приготовление хариуса  без термической обработки, меня научили жители севера ханты. Для этого надо полностью вычистить и промыть хариуса. Сделать филе - освободить его от хребта с тоники ребрышками, а затем, нарезав небольшими  кусочками положить в плотно закрывающуюся банку. Немного посолить, добавить черного перца горошком и  несколько листиков лаврушки. Тщательно встряхнуть и перемешать. Отставить банку в тенек и через полчаса это блюдо будет готово. Некоторые рыбаки загодя для приготовления талу берут с собой свежий лимон и добавляют его сок в рыбу.

Ветер крепчал. - Неведомо, что будет дальше, глядя на взъерошенные вершины кедров и рвущиеся в клочья тучи,  произнес Ерофеич. Надо бы палатки вам покрепче  закрепить, иначе порвет. Все спешно  встали и  пошли к ним, дополнительно прижимая их углы и оттяжки большими камнями. Часть ребят пошла в зимовье, а другая принялась сверху накрывать полиэтиленом палатки, опасаясь возможного ураганного ливня. Ветер все крепчал и крепчал. На наше счастье его мощные  порывы со стороны реки  гасили кедры, стеной,  стоявшие вдоль берега. Но вскоре началась круговерть от неба до земли. Тоскливые потуги дождя перешли в хлесткие плети, непрестанно хлеставшие по крыше зимовья. Мы с тревогой поглядывали через открытую дверь зимовья на наши палатки, готовясь в любой момент сорваться с места для их спасения. Но, к счастью, они выдерживали обрушившееся буйство стихии: гнулись, дрожали, но стояли.

Раскаты грома гуляли по горным распадкам, по Утулику катилось его  эхо то, натыкаясь, то отскакивая от нависших над рекой скал, увязали, наткнувшись на вековую громаду  стоящих стеной вековых кедров. От всего этого гудящего, ревущего, а порою и стонущего всем нам было немного жутковато.  Гроза длилась около часа.

Ерофеич, покуривая сигарету, невозмутимо сидел на своем коробе.

- Это еще что. Это просто сильный ветер, да и только. Глядя мимо нас, на стихию, бушующую за зимовьем, заговорил он. Бывает он и покруче. Может быть, слышали слово бора или сарма?  Покашливая и пуская дым в потолок спросил нас Ерофеич.

- Я знаю слово бора и его разговорное значение – «идет», или «пойдем». Хотя на Кавказе в районе города Новороссийска, словом бора называют колоссальной силы холодный ветер, внезапно обрушивающийся на этот портовый черноморский город. Не зная пощады, он топит стоящие на рейде корабли, которые в считанные минуты превращаются в ледяные глыбы из-за замерзающих налету брызг. Теряя свою остойчивость, они переворачиваются вверх дном и тонут. Это известные факты. А что, и в этих местах есть такие ветры? – Обратился я к Ерофеичу, который встал и, плюнув на остаток сигареты, выбросил ее за дверь, а потом возвратился на свой импровизированный стул.

- Не только есть этот ветер бора, а на озере Байкал его  местные жители называют — сарма. Он образуется от холодного арктического воздуха, который доходит до Байкала со стороны Якутии, переваливая через прибрежные хребты. А назван он по имени реки Сармы, через долину которой и прорывается к Байкалу. Он бывает до того сильным, что в 1912 году оторвал от буксира огромную баржу и выбросил её на скалистый берег. Тогда погибло более 200 человек. Ерофеич, опустив голову, помолчал.

- Вы домой из Иркутска будите возвращаться?  Глянул он на нас, подняв голову и сдвинув на затылок кепку. Я бы вам посоветовал зайти в городской краеведческий музей и глянуть на саблю, что выставлена в одной из витрин на показ. Советую. С ней связана интересная почти неправдоподобная история. Он вновь достал и закурил сигарету, уйдя как бы на несколько секунд в себя. Мы, в ожидании его рассказа молча, глядели на него.

- Как говорят старики, начал Ерофеич, в далекие времена хана Батыя на берегу Байкала в устье реки Баргузин стояло большое рыбацкое село.   Долина реки Баргузин является одним из традиционных мест, где селились племена бурят и баргутов, от которых, вероятно, река и получила своё название, а потом  вошла во многие исторические записи под названием «Баргуджин-Токум».  Так вот, во всех захваченных войском Батыя деревнях жители их подверглись уничтожению. Особенно мужчины, юноши и  мальчики.  В живых они оставляли лишь молодых девушек и старых женщин. В этом селе жила пара влюбленных молодых людей и решили они спрятаться от неминуемой гибели в тайге. Все бы ничего, да лето кончилось, наступили холода. Что делать? В тайге не выживешь, вернуться в село – погибнешь. А может, повезет, как говорится,  чем черт не шутит?  Вернулись. Увидели их батыева приспешники и спрашивают: вы знаете, что парня мы зарубим, а тебя в полон возьмем? Знаем, отвечает парень. _Ты, как видно смелый человек, коль не боишься казни. Дадим тебе шанс остаться живым, если ты вот эту саблю положишь на вершину вон той скалы, и указали на высоченную отвесную скалу на берегу Байкала. Ничего не оставалось делать парню, как согласиться. Он знал, что здесь, на Баргузине дуют сильные ветры в сторону озера. Ветры были такой силы, что могли помочь ему одолеть отвесную скалу. Дождался он такого ветра, который прижал смельчака к скале. И он, держа в руке саблю, поднялся на самую ее вершину, положил ее там и тогда, когда ветер вновь стал его помощником, спустился вниз к своей любимой. Так он спас и себя и свою девушку.

- А причем тут сабля, которая выставлена в краеведческом музее? – спросили Ерофеича.

- Верьте не верьте,  но через несколько веков уже в наше время, на этом, же месте повторилась похожая на ту  любовная история.

Вначале семидесятых на берегу Байкала там, где когда то молодой человек доказал свою любовь к девушке, презирая боязнь быть казненным и покорил отвесную скалу было выбрано место для лагеря для практических занятий студентов одного из вузов Иркутска. Как рассказывают очевидцы вечером у костра юноша сделал предложение своей избраннице – студентке того же вуза. Та, кокетничая, поставила ему условие: заберешься на эту скалу, выйду за тебя замуж. Если нет – подожду, там видно будет. Этот разговор услышал местный житель, который случайно проходил мимо. Подозвал он к себе парня и спросил: действительно ли он любит ее? Да, ответил он. Тогда я дам тебе совет. В этом месте постоянно дует очень сильный ветер «баргузин». Дует он днем немногим более часа  практически в одно и то же время. Если ты успеешь за это время подняться наверх, то знай, что ночь проведешь там и  обратно спустишься только на следующий день, когда вновь начнет дуть этот ветер. Не бойся, ветер прижмет тебя к скале и даст возможность подъема на  вершину, а потом спуститься со скалы .

Поверил парень совету  доброго человека и, как только задул долгожданный ветер, полез на скалу, цепляясь за ее выступы. Залез. Смотрит, а там лежит сабля. Переждал он тяготы ночи, дождался спасительного ветра и на следующий день благополучно спустился вниз вместе с саблей. Саблю ту предали в музей. Поэтому если будете в Иркутске – загляните в него. Возможно, она там лежит,  по сей день. В народе говорят, что старики всему верят, люди средних лет всех подозревают, а молодежь все знает, с лукавинкой в глазах улыбнулся Ерофеич. Обязательно зайдем, - пообещали ребята.  

Ветер стих. Лишь дождь – этот воздух с прослойкой воды, тихо, как бы нехотя, стучал по крыше. Чувствовалось, что непогода напоследок выжимала из остатков сереньких туч последние капли. Небо потихоньку освобождалось от запоздалых туч. Все чаще стали увеличиваться просветы с ясным небом, сливаясь и превращаясь в синеву  пронзенную лучами набирающего силу  солнца. Вот и оно решило улыбнуться нам, осветив зимовье светом  и нас с Ерофеичем и моими друзьями благодарными за необычный рассказ-легенду.


ОБ АВТОРЕ

МАРУШИН ВАДИМ АЛЕКСАНДРОВИЧ

МАРУШИН ВАДИМ АЛЕКСАНДРОВИЧЗаслуженный учитель России и Башкортостана, мастер спорта СССР по туризму, Действительный член Русского географического общества.Заслуженный учитель России и Башкортостана, мастер спорта СССР по туризму, Действительный член Русского географического общества, Почетный краевед РБ, член Союза журналистов РБ. Победитель городского конкурса «Лицом к лицу» в номинации «За заслуги перед городом». Победитель Всероссийского конкурса среди лучших учителей России 2010. Два высших и одно среднее специальное образования. Окончил лесной факультет БСХИ, географический факультет БГУ и Уфимское училище искусств по классу баяна. Автор более 80 книг и публикаций по туризму, экологии, географии и краеведению. В том числе серий книг: «Где отдыхать уфимцам», «Родные просторы», «Уфимское семигорье», «Чудеса за порогом дома твоего». Многих туристских путеводителей среди них - «Башкирия туристская», «Пять путешествий по реке Инзер», «На поклон к Иремелю-батюшке», «К Стерлитамакским шиханам-окаменевшей памяти древнего моря», « К жемчужине Урала-пещере Шульган-таш». Книги «Толковый словарь туриста Башкортостана», составление которой заняло 35 лет. В содружестве с известными фотографами издал краеведческий фотоальманах «Башкортостан – край восходящего солнца». Первым среди географов и краеведов РБ выявил и обосновал расположение города Уфы на семи холмах и ввел географическое понятие «Уфимское семигорье». Первым нашел точное местоположение водопада Атыш и указал его на карте. Создал научную гипотезу формирования карстовой системы водопада в горе Яш-кузташ. Открыл ряд пещер, в том числе пещеру «Заповедная» с черепами пещерных медведей. Является первым председателем МКК города Уфы и республиканской МКК детского туризма МО РБ. Туристский стаж более 50 лет. Работник системы «Баштур» с 1960 года. Первый председатель комиссии по пропаганде туризма и экологии «Баштура». Старший инструктор-методист высшей категории. Руководитель ряда Всесоюзных семинаров по подготовке инструкторских кадров. Разработчик тематических экскурсий по городу Уфе и сопроводительных автобусных экскурсий для туристско-экскурсионных бюро «Баштура».


 

ГОСТИ | ДРУЗЬЯ

Почетные гости и друзья.

ПАРТНЕРЫ

 

Группа компаний "БУЛАТ"

РОО "БЛАГОМИР"

  

ПОЛНЫЙ СПИСОК >>>

  

 

"ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ". ФотоЖурнал. 2020 г.

РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
является бессменным
партнером Федерации
СБЕ (ММА) РБ

КОНТАКТЫ

Республика Башкортостан,
г.Уфа, ул. Мустая Карима, 41
Тел. +7 (347) 266-77-76
E-mail: yapatriotrb@yandex.ru
На карте: >>> Открыть карту

 


"Я ПАТРИОТ" РБ в Вконтакте!"Я ПАТРИОТ" РБ в Ок!ОффКанал "Я ПАТРИОТ" РБ в Ютуб!

РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ - победитель второго конкурса 2020 года Фонда президентских грантов!

Владимир Владимирович Путин, Президент Российской Федерации
 
"Патриотизм –  это и есть национальная идея. И другой объединяющей  идеи, кроме патриотизма, быть не может!"
В.В. Путин

Посмотреть видео выступления

БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ

 

Проекты РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
Читальня патриота
bessmertniy polk emblema
Герои моей Отчизны!
Города-герои СССР
Конкурсы и акции
Электронный вариант книги о РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" РБ
 Официальный канал на Ютубе | Official channel in YouTube
dzen marushina
Яндекс.Метрика

Наши координаты

Российская Федерация, 450094
Республика Башкортостан, 
г.Уфа, Пр.Октября, 85/2
Тел.: +7(347)266-77-76
E-mail:
 
 Земной шар - наш общий дом!
 

Правовая информация.

© Все права защищены. РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" Республики Башкортостан. При перепечатке или цитировании (полном или частичном) ссылка на источник обязательна. Для Интернет изданий прямая активная гиперссылка обязательна. Все сообщения РОО ГПВ "Я ПАТРИОТ" Республики Башкортостан предназначены для пользователей старше 18 лет.