ГЕРОИ АФГАНА.
Первый кавалер боевого ордена Красная Звезда из Башкортостана.
Последний урок подходил к концу, когда дверь в кабинет географии приоткрылась, и в образовавшуюся щель кто-то исподтишка стал заглядывать. Я невольно оглянулся и с удивлением увидел улыбающуюся физиономию Виктора Васильева – бывшего капитана туристской школьной команды.
– Заходи Витек, подойдя к двери, обратился я к нему. Зазвенел звонок и он, пропустив ребят из класса, зашел, опираясь на инвалидную палку и постукивая ею о пол, прошел вперед. Обнялись. Сели за парту. Передо мной, как всегда, улыбаясь, сидел солдат. На голове слегка сдвинутый набекрень берет синего цвета. Под расстегнутой гимнастеркой видна полосатая тельняшка непременная принадлежность десантника, а на правой стороне груди сверкал эмалью боевой орден Красной Звезды. Оказалось, что он только что выписался из уфимского госпиталя и теперь пошел домой на поправку здоровья.
– Это что за «костяная нога? – указал я на трость. Что случилось?
По своему характеру Виктор был всегда лидером. Красивый белокурый парень уже с седьмого класса отличался самоуверенностью, смелостью и не зависимым характером. Я помню, как я его семиклассника взял со старшеклассниками на сплав по реке Нугуш ни кем, в те времена, не хоженой. Он, не смотря на разницу в возрасте, в походе не был ни для кого обузой. Как и все дежурил, и без приглашения шел на помощь товарищам. Я сразу «положил на него глаз», как на потенциального капитана команды. В дальнейшем все подтвердилось: на протяжении трех лет он являлся моим надежным помощником, а в 1977 году наша команда стала чемпионом СССР по водному туризму среди школьников.
Сейчас рядом сидел уже не мальчик, а настоящий воин. В школе он занимался боксом и стал кандидатом в мастера спорта. Учился он хорошо и вполне мог поступить в любой вуз. Ан, нет! Решил вначале послужить в армии и тут – Афганистан. По своим физическим данным был зачислен в десантники, а после спец подготовки попал в самое пекло – штурмовой отряд для взятия резиденции президента государства Афганистан Хафизуллы Амина.
Виктор сидел рядом со мной и рассказывал о войне, которой был не просто свидетелем, а непосредственным ее участником. Наши десантники и спецназовцы были одеты в афганскую форму без знаков различия с белой повязкой на рукаве. Паролем для опознания своих были окрики «Яша» — «Миша». В целях звуковой маскировки выдвигающихся БТРов к дворцу Амина за несколько дней до штурма невдалеке от него стали гонять по кругу трактор, чтобы охрана Амина привыкла к шуму двигателей.
Днем 27 декабря во время обеда Х. Амин и многие его гости почувствовали себя плохо, некоторые, в том числе и сам Амин, потеряли сознание. Это было результатом спецмероприятия КГБ. Главным поваром дворца был Михаил Талибов, азербайджанец, агент КГБ. Ему прислуживали две советские официантки. Жена Амина немедленно вызвала командира президентской гвардии, который начал звонить в Центральный военный госпиталь и в поликлинику советского посольства, чтобы вызвать помощь. Продукты и сок были немедленно направлены на экспертизу, а повара были задержаны. Во дворец прибыла группа советских врачей и афганский доктор. Советские врачи, не осведомлённые о спецоперации, оказали необходимую помощь Амину.
Вечером группа советских диверсантов на автомашине приблизилась к люку центрального распределительного узла подземных коммуникаций связи, проехала и над ним «заглохла». Пока часовой-афганец приближался к ним, в люк была опущена мина и через 5 минут, прогремел взрыв, оставивший Кабул без телефонной связи. Это был сигнал о начале штурма. Штурм начался в 19:30 по местному времени. За пятнадцать минут до его начала бойцы одной из групп «мусульманского» батальона, проезжая через расположение третьего афганского батальона охраны, увидели, что в батальоне объявлена тревога – в центре плаца стояли командир и его заместители, а личный состав получал оружие и боеприпасы. Автомобиль с разведчиками «мусульманского» батальона остановился возле афганских офицеров, и они были захвачены. Афганские солдаты открыли огонь вслед удаляющейся машине. Разведчики «мусульманского» батальона залегли и открыли огонь по атакующим солдатам охраны. Афганцы потеряли убитыми более двухсот человек. Снайперы тем временем сняли часовых у вкопанных в землю рядом с дворцом танков. Затем две самоходные зенитные установки «Шилка» «мусульманского» батальона открыли огонь по дворцу, а ещё две – по расположению афганского танкового батальона охраны, чтобы не допустить его личный состав к танкам. Расчеты «мусульманского» батальона открыли огонь по расположению второго батальона охраны, не позволяя личному составу покинуть казармы.
На 4 бронетранспортерах спецназовцы КГБ двинулись ко дворцу. Одна из них была подбита. Подразделения «мусульманского» батальона обеспечивали внешнее кольцо прикрытия. Ворвавшись во дворец, штурмующие «зачищали» этаж за этажом, используя в помещениях гранаты и ведя огонь из автоматов.
Когда Амин узнал о нападении на дворец, он приказал своему адъютанту сообщить об этом советским военным советникам, сказав: «Советские помогут». Когда же адъютант доложил ему, что нападают именно советские, Амин в ярости швырнул в него пепельницу и крикнул - «Врёшь, не может быть!». Амин был застрелен при штурме дворца.
Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась, другая его часть продолжала оказывать сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона бригады «мусульманский» батальон сражался ещё сутки, после чего афганцы ушли в горы.
Одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников гвардейской воздушно-десантной дивизии были захвачены генеральный штаб афганской армии, узел связи, здания ХАД и МВД, радио и телевидение. Афганские части, дислоцированные в Кабуле, были блокированы. В ночь с 27 на 28 декабря в Кабул из Баграма под охраной сотрудников КГБ и десантников прибыл новый афганский лидер Бабрак Кармаль. Радио Кабула передало обращение нового правителя к афганскому народу, в котором был провозглашён «второй этап революции». Кармаль высоко оценил героизм участников войск КГБ и ГРУ, штурмовавших дворец, сказав: «Когда у нас появятся свои собственные награды, мы наградим ими все советские войска и чекистов, участвовавших в боевых действиях. Мы надеемся, что правительство СССР наградит орденами этих товарищей».
Виктор вспоминал, как они с товарищами брали казармы афганских солдат. Вместо того, чтобы потушить свет в помещении эти солдаты, наоборот, включили все, что было можно, создавая тем самым мишени. При передвижении к очередному объекту трассирующая пуля попала ему в ногу, перебив кость.
Все бы ничего – рана заживет, а вот раненных десантников, из-за предательской халатности их командира, который не обеспечил их условными белыми повязками, уже не вернешь. Они погибли под колесами наших же БТРов. Их командирам было приказано не брать пленных. Они и проехали по ним, лежащим вблизи дорожного полотна, одетых в афганскую форму.
Мы еще долго сидели, обсуждая действительность и его дальнейшую жизнь на «гражданке». Виктор окончил Академию КГБ и после окончания службы преподает в УГАТУ. Он единственный из множества моих учеников у которого я присутствовал на свадьбе.
Как-то раз, мы повстречались с ним и его семьей на реке Белой. Оставленный им бивак был безукоризненно чист, костер потушен, а рядом лежали сухие дрова с растопкой для костра.
Рамиль Янов и его родная сестра Рита Хафизова, так же как и Виктор Васильев занимались у меня туризмом. Галина Асадулловна – мать Рамиля долгое время сетовала на его здоровье. Я же не видел у него ни каких отклонений, а в диагнозе его «болячек» видел занимаемую ею должность директора магазина – крупнейшего в Уфе. В начале Перестройки с продуктами было туго и некоторые ушлые учителя «втихаря» ходили к ней. Она всегда корила меня за то, что я такой «халявой» не пользуюсь. Я же ей доказывал, что Рамиль абсолютно здоров. Ни каких поблажек в учебе ему не требуется. Парень крепкий, толковый и ответственный. Возможность «отлынить» от армии у матери явно была, но Рамиль ею не воспользовался и попал в Афганистан.
АФГАН. ОН СПАС ЖЕНУ ПРЕЗИДЕНТА И ДЕТЕЙ.
Ох, уж этот Афган! Но, что было, то было. В памяти моей остались мальчишки, которые несколько лет занимались у меня туризмом, ходили в походы, усвоили некоторые знания по выживанию в природе, а теперь воюют в горах Афганистана.
Мне домой писали многие «служивые» – мои туристы. Прислал письма и Рамиль. Одно время он как-то пропал. Взволнованная отсутствием от него весточек звонила мне его мать. Наконец, мне от него пришло письмо, а в нем огромная просьба – ничего не говорить матери о том, что он ранен и лежит в госпитале. Прошло с полгода, и вот он дома в Уфе. Прибыл в отпуск, который предоставил ему его «хозяин» - командир 40-ой армии, генерал-полковник Борис Громов. Вот тут-то и вскрылось его долгое молчание и многие другие факты. Оказалось, что он с такими же как он солдатами, служил личным шофером у самого Бориса Громова. Служба была чрезвычайно ответственная, требовала внимания, профессионализма и многого еще чего на случай не предвиденных обстоятельств.
Мы никогда не знали, в какую машину сядет Б. Громов. Как правило, по приказу сразу выезжали три одинаковые машины, заполняя собой всю ширину проезжей части улицы. Останавливаться нам ни при каких бы то ни было сложившихся обстоятельствах запрещалось.
Моджахеды применяли бесчеловечную тактику – выталкивали перед мчащейся машиной прямо на дорогу детей, женщин и стариков. Расчет у них был простой – наша человечность. На нашу реакцию для предотвращения неминуемой аварии. На сохранение жизни внезапно появившегося перед тобой человека – главное, чтобы машина наша остановилась. Вначале эта провокация им удавалась. Западные фоторепортеры были тут как тут. Снимали и смаковали все увиденное ими. Но это было для моджахедов не главное. При остановке машины тут же следовал в нее выстрел из гранатомета. Поэтому мы, как бы закрыв глаза и заглушив свою совесть, неслись по улицам Кабула, сметая все встреченное на пути. Было страшно смотреть по возвращении в гараж на наши автомашины. Часто на их капотах было просто людское месиво. Но мы, и главное, генерал Б. Громов были живы. Возвратившиеся в гараж машины тщательно осматривались, ремонтировались, менялись их номера и обязательно перекрашивались в другой цвет. Эта необходимость вызывалась тем, что мы всегда находились под прицелом фото и кинокамер, а значит, подвергались риску быть уничтоженными в следующий раз.
Борис Громов очень ценил жизнь и здоровье солдат. И вот случилась оказия – возможность получить отпуск домой на неделю. Причиной этому был вызов Бориса Громова в Москву к тому же, появилась необходимость пополнения автопарка новой машиной. У генерала появилась возможность предоставить Рамилю отпуск, откомандировав его за новой машиной. Неделя пролетела не заметно. По прибытии обратно в часть он приступил к прежним своим шоферским обязанностям. Но по каким-то причинам Борис Громов задержался и вместо него его обязанности стал исполнять его заместитель в звании полковник.
Однажды, после очередного нервного выезда по Кабулу, к нему уставшему подошел его новый командир и без обиняков приказал ему отвести его с женщинами на пикник.
– Я устал. Только что вернулся с задания и отвозить ваших «ночных бабочек» не буду! Заявил полковнику Рамиль. На следующий день за подписью полковника вышел приказ о назначении Рамиля командиром отделения по борьбе с просочившимися в Кабул моджахедами. Практически это был смертельный приговор в наказание за его вчерашний отказ.
Борис Громов все еще задерживался в Москве. Дежурство по городу, организация засад, стычки с не известным законспирированным противником стали рискованными буднями Рамиля и его подчиненных солдат.
Однажды, на улице возле своей глинобитной хижины Рамиль увидел благообразного старика-аксакала. Тот сидел на земле, сложив, как принято у мусульман, под собой ноги «калачиком». Поравнявшись с ним, Рамиль приветливо поздоровался: «Ассаляму алейкум!» и протянул старику обе руки для рукопожатия. Старик глянул на Рамиля, погладил седую бороду, встал с земли и произнес: «Алейкум ассалям!» и жестом пригласил в дом, чтобы угостить его чаем.
Не смотря на уличную жару в доме было прохладно. Пол был устлан ковром, на котором стоял большой фарфоровый чайник. Рядом с ним были пустые пиалы для чая. Когда Рамиль входил в дом он наклонился и по-мусульманскому обычаю произнес вслух подобающую по этому случаю молитву. Старик жестом пригласил его сесть. Рамиль сел. Старик приподнялся, протянул руку к чайнику, налил из него в пиалу чай. Затем встал и, взяв в руки пиалу с налитым чаем выплеснул его на пол.
– Извини, сынок. Я хотел тебя отравить. Но ты настоящий мусульманин. Знаешь наши молитвы и обычаи. После чего он вновь налил в большую пиалу чай, поднес ее к губам, сделал большой глоток, а затем протянул ее Рамилю.
– Пей, не бойся. Ты мой гость.
Мы, говорит Рамиль, выпили не по одной пиале душистого зеленого чая. Что мне было делать с этим стариком? Во-первых, я сам нарушил строжайший приказ – не вступать в контакты с местным населением. Во-вторых, не принимать из рук местных жителей ничего, особенно воду. В-третьих, в случае явной провокации, а как я мог назвать поступок этого старика по отношению ко мне, я имел право его арестовать и сдать в комендатуру. Но во мне сыграла жалость к нему. Его честное отношение ко мне, как к человеку его веры. Я попрощался и ушел.
Служба продолжалась. Мы с моими ребятами постоянно ходили как по лезвию ножа – если чуть оступишься, не оценишь правильно ситуацию – конец. И вот однажды, как обычно, нам с моими подчиненными солдатами предстояло набрать воды из горной речки и привести ее в штаб. Сели в БМП, едем. Чувствуется, что совсем недавно перед нами прошла какая-то машина – свежая пыль от ее колес только что улеглась. Подъезжаем к реке и тут началось. На нашем берегу стоял автобус с детьми, а со скал противоположного берега с криком неслись моджахеды. Мы приняли бой. Прикрывая огнем, автобус с детьми помогли им уехать. Оказалось, что кто-то в Кабуле указал моджахедам место на реке, куда должен был приехать автобус с детьми – русскими учениками. Более того, директором этой школы была жена президента Афганистана Бабрак Кармаля.
Бой был тяжелый. Почти все мы были ранены, но к счастью, живы. Рамиль в том бою был тяжело ранен и почти полгода пролежал в госпитале Кабула. Как бывало на фронтах Великой отечественной войны между ранеными бойцами и медсестрами, ухаживающими за ними, не обошлось без любви и у Рамиля. Медсестра выходила его, поставила на ноги. Приехав в Уфу, они поженились и у них родился сын Александр, который окончил в Уфе 93-ю школу с золотой медалью.
Президент Афганистана Бабрак Кармаль за совершенный его отделением подвиг по спасению детей и его жены наградил Рамиля и солдат орденами.
Вадим Марушин,
заслуженный учитель России и Башкортостана.
СПРАВКА "Я ПАТРИОТ" РБ:
Громов Борис Всеволодович
Российский военный и политический деятель. Генерал-полковник. Герой Советского союза. Председатель Всероссийской организации «Боевое братство». Ранее занимал должность губернатора московской области. Являлся депутатом Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации VI созыва. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».
Орден Красной Звезды
Орден Красной Звезды учреждён учреждён 6 апреля 1930 г. для награждения за заслуги в деле защиты Союза ССР как в военное, так и в мирное время, в обеспечении государственной безопасности. Награждались военнослужащие, воинские части, военные корабли, соединения и объединения, предприятия, учреждения, организации. Кроме того, могли быть награждены военнослужащие зарубежных стран.
Орден СССР Красной Звезды изготавливался из серебра. Представляет из себя покрытую рубиново-красной эмалью пятиконечную звезду. Посреди размещен щит с изображением фигуры красноармейца в шинели и будёновке с винтовкой в руках. По ободку щита размещена надпись «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в нижней части ободка — надпись «СССР». Под щитом располагается изображение серпа и молота.
Размер ордена меж противолежащими вершинами звезды от 47 до 50 мм. (в зависимости от года выпуска).
Орден носится на правой стороне груди и при наличии иных орденов, размещается после ордена Отечественной войны II ст.
Авторы проекта ордена — Куприянов В.К. и Голенецкий В.В.
